Пианист — 18 — Гарпии
Simon van Meervenne
Бесчеловечность всегда проще организовать, чем что-либо другое

[indent] 'выдержки из святого домовского писания

На два пальца больше

Шесть пальцев на каждой руке, всего на два больше, чем нужно. Шесть миленьких детских пальчиков с удивительно развитым хватательным рефлексом довели его мать до истерики. Она искренне думала, что ребенка прокляли или подменили. Это ему рассказала уже бабушка, сам он, к счастью, не помнил ни матери, ни воплей. С её согласия, ему успели прооперировать одну руку, и после этого уже он орал, не переставая, бился в лихорадке, отчаянно синел от надрыва, но не умер. Скончалась его мамаша, шла, шла и упала на улице, обширный инфаркт в таком молодом возрасте, жаль, конечно.

Бабуля

Бабушка не верила, что лишние пальцы несут проклятия, она ни во что не верила, никого не любила и хотела только одного, чтобы было чисто. Сколько он себя помнил, распорядок дня соблюдался четко, и уборка была в приоритете. Встать, заправить постель так, чтобы ни одной складки на покрывале, одеяло сложено идеальным ровным прямоугольником в ногах, на столе никакого хлама и ничего лишнего. Он убирался, стирал и гладил утюгом свои вещи. Одежда и обувь должны быть в идеальном порядке. Руки и ногти чисты, от него никогда ничем не пахло. Если он не сделает все это, то будет наказан. Нет, бабуля не била его, да ей и не нужно было. Она лишала его еды или запирала в шкафу. И признаться, шкаф ему нравился больше. Сколько он себя помнил, он никогда не мог наесться досыта. Долгое время его самой большой детской мечтой было пожрать до колик в животе и усвинячить футболку жирным соусом.

Что такое норма

Руки были странными и вместе, и по отдельности. Та, на которой так и осталось шесть пальцев, выглядела в целом нормально, ровная, с аккуратными суставами и коротко остриженными чистыми ногтями. Как будто ты пьян, и у тебя немного рябит в глазах. Сосчитай сколько пальцев, ахаха! Прооперированная раздражала его гораздо больше. Между безымянным и средним пальцами так и остался большой зазор, как будто чего-то не хватало. Чего же? Может быть, пальца?? Рука была похожа на клешню краба, неловкая, слабая, болела, если въебать ей кому-то по морде. Но все вокруг внушали ему, что вот она нормальная, а та другая - рука урода.
Вокруг среднего шестого пальца образовались порезы, ожоги от спичек и сигарет, кольцо ран по периметру, оставленное чужаками и собой. Он думал закончить начатое, придать себе подобие симметрии, но банально ссал. Не потому что будет больно, а потому что будет много крови, грязь, и бабка точно его прикончит.
Видимо, с тех пор у него развилась стойкое отвращение к норме, как к таковой.

Ответственный за уборку мусора

Когда он перестал помещаться в шкаф, то начал драться. Мальчик связался с дурной компанией, говорила бабуля соседям, без шкафа она не могла его контролировать. По его мнению, которого никто не спрашивал, на компанию дурно влиял он. По крайней мере предложения не просто курить за гаражами, а пойти отпинать вон того обсоса зачастую звучало от него. Он был не особо разборчив, одинаково презирая, и чистеньких ботанов, и гоняющее их быдло. Единственное, что объединяло его жертв - они все были до смешного нормальные и очень скучные. После встречи с ним, они такими уже не будут. Люди - это просто мусор, биологический мусор. Ему срочно нужно было прибраться.

Не поворачивайтесь ко мне спиной, уебки

Ему не нравилось бить кулаками и пускать кровь. Некрасиво, липко, заскорузлая корка чешется, словно по коже бегает стая многоножек. Ботинки с тяжелой рифленой подошвой лучше сопрягались с костями и плотью. Взяв кусок старой струны от фортепьяно, он приделал к обоим концам по увесистому граненому шарику. Раскрутив струну, можно было хорошенько въебать грузилом, а если подойти сзади, то придушить. Кровь приливала к коже, губы синели, а глаза покрывались сеткой лопнувших капилляров. Было красиво.

Я не хочу останавливаться

Два увесистых пинка в живот по печени, два по ребрам и по позвоночнику. В глотке студенистая масса из соплей, крови и желчи, горько-соленая словно медуза, и такая же жгучая. Гравий царапает щеку, губы разбиты, и это неприятнее всего, но зубы вроде целы. Его подкараулил один из тех, кого он обычно кошмарил. Мусор избивал его, а он лежал в грязи и смеялся, истеричным булькающим смехом. Грубая подошва давит на адамово яблоко, чтоб он заткнулся, и он затихает, чувствуя шум в ушах, жжение в груди, и под веками, все тело во огне, нечем дышать, нечем... Вот значит, как это… Мусор убирает ногу, наклоняется, поднимая его самодельную удавку, и ухмыляется. Красные пятна перед глазами и резкий спазм тошноты не дают ему четко все увидеть, но он слышит эту ухмылку в его голосе.

- Что, уродец, хуйло ты обоссаное, хочешь завтра проснуться с этой штукой на шее?

Он снова булькает от смеха, чувствуя адскую боль в ребрах и в гортани, и пинает мудака, вкладывая в удар остатки сил. Тот кувыркается через него, распластывается на животе всего на мгновение, но этого хватает, чтобы перекатиться и надавить коленями ему на лопатки. Удавка снова у него, любовное прикосновение к ней приносит ему умиротворение.

- Если я проснусь, значит ты сделал что-то неправильно. Дай-ка я покажу, как надо.

Струна с тихим едва слышным звоном врезается в кожу, натягивается и дрожит. У него кружится голова, и он снова хохочет, конвульсии под его коленями, мучительный прогиб позвоночника ощущаются довольно кайфово. Он не хочет останавливаться. А дальше темно из-за удара по затылку.   

Мрак

Его отмазали, так как ему 13, и он никого не убил. Бабке пришлось заплатить за лечение того парня, и это было унизительно и… грязно. Надо было прибраться. Мальчика было предписано держать в строгости. Струну отобрали. В Могильнике он, усмиренный галоперидолом и диазепамом, провел месяц. Пауки кружили вокруг него, давали лекарства, насильно кормили, когда он отказывался есть. Он был оглушен, залип, словно муха в янтаре, тени окружали его, и весь мир, казалось, схлопнулся до квадрата грязно белой стены у подоконника.
Потом ему снизили дозировку и отправили познавать в мир. Все, абсолютно все были ненормальные. Он не реагировал, перестал мыться и вонял, как бездомная псина, сидя на своей кровати и глядя в одну точку. Таблетки делали его вялым, было нечем занять руки и мозги, как жить дальше, было непонятно. Перво-наперво нужно было стать собой. Раздобыть новую струну и свинцовые шарики оказалось проще, чем ожидал. И вы не поверите, жизнь сразу заиграла новыми красками.

Ненавижу шутников

Он не помнил, кто такой Гром, все лица сливались в одно, довольно уродливое нечто. Но этого хотелось найти и душить медленно, по капле выдавливая из него воздух с пузырящимися слюнями. А когда все-таки понял, кто это, ко всему прочему захотел помыть рот этого парня с отбеливателем. Гром написал на стене его имя, и теперь все звали его Пианист. Пианист. Уссаться просто. Оттопырив в сторону надписи сразу оба средних пальца, он заимел себе первого заклятого врага.

Милый дом

За пять лет лечения медикаментами и физическим трудом в наказание за шалости, он стал спокойнее. По мере душевных сил старается не гадить, там где живёт, признает авторитет вожака, состайников терпит, предпочитая устраивать драки за пределами территории Гарпий. Все также аккуратно заправляет кровать и следит за одеждой. Его угол - самый чистый в комнате, и он поддерживает порядок, как будто в него вселился демон уборки. Свинство - это вообще верный способ довести его до белого каления. Шпыняет особо злостных нерях и периодически использует кого-нибудь из гарпий в качестве половой тряпки. Вроде и агрессия нашла выход, и чище стало, приятное с полезным, так сказать.
За пределами собственной стаи способен устроить террор. С удавкой по-прежнему неразлучен, хотя не гнушается душить руками, что уж там. Любит пожрать. Завладеть его вниманием можно при помощи вкусняшки. Когда руки и рот заняты едой, он безопасен.
В моменты просветления не прочь перекинуться в картишки. Иногда корябает что-то в блокноте или вяжет на спицах. Концентрация на мелких петлях помогает ему восстановить душевное равновесие, однако за шутки на тему можно спокойно и без объявления войны получить в зубы.

[indent] 'внешность асоциальная/личина/возможности
На изнанке он не частый гость, оказывается там или перебрав таблеток или в сезон охоты, и всегда ненадолго. Там его тело удлиняется, кожа глянцево чернеет и становится какой-то осклизкой на ощупь, а зубы и ногти вытягиваются и заостряются. Неприятное, должно быть, зрелище. Изнанку он не любит, и старается лишний раз туда не попадать.

[indent] 'наружная информация
[indent] средство связи:

Отредактировано Пианист (May 4 2021 02:30 pm)