Чёрный Пого

чёрный пого — 17 — гарпии
wyatt shears
- пиздец.
- да из-за тебя вся хуйня и происходит.
- ну да, я хвастаюсь.

[indent] 'выдержки из святого домовского писания
- Чё за клоуны?
- Они ж одинаковые, ля прикол.
Не, ну это правда, базара зиро, скалимся мы как под копирку, два мелких хилых ушлёпка в растянутых майках. Попались тупо, пиздец, ладно-ладно, я попался, как последний идиот, хотел стащить хрипущий магнитофон из Кофейника, не учёл, что работает от розетки, ГРОМЫХНУЛО ТАК, что стаканы подпрыгнули и зазвенели, разлетелось, расхуярилось, пластиковые осколочки да под мои ноженьки, симфония для моих ушей. Брат, стоявший на шухере, не успел даже пискнуть, когда его хватанули за шкирку, как уличного котёнка, болтался бесформенной грушей, обииидно, но вообще хорошо, что не я. Честно говоря, всегда не я. Это такой особый навык, выработанный с годами. Практика, простота, природное обаяние.
Но ваще пацаны нормальные, для профилактики приложили пару раз, конечно, но я не расстроился, хули тут думать, зато заметили. Отвёртку, правда, отжали. А я её из дома принёс, на память. Сплюнул на пол.
Хотели ещё карты забрать, но я видел, как у С. сжались зубы и кулаки одновременно, без перехода, и подтолкнул его плечом:
- Давай, покажь им.
Колоду ему оставили, даже потом дали хлебнуть чего-то из бутылки, на вкус - полный отстой, язык обожгло, потом горло, в желудке сдетонировало. И оп - резко стало легче дышать, отпустило мышцы, расслабило узлы, скрипнули ножницы, упали кандалы, распоясалось, понеслось в бешеный пляс сердце, а башка стала лёгкая и пустая. Икнул. Но это восторга.
Пиздели о чём-то своём, я не разобрал, то ли про девчонок, то ли у них там заговор против кого, мне до фонаря было, пока пытался стянуть у них бутылку, ладони не потеют - это плюс, но живот липнет к позвоночнику, щас как ёбнет о стол, тогда нам точно крышка. С. подкатывает глаза, теснит меня в сторону, вижу, как у него растягиваются губы в бешеную улыбку, эт я люблю, это мне по нраву.
- Ловкость рук, и никакого мошенничества, - говорит потом, приглаживая мутное непрозрачное стекло. Мы сидим во дворе, на трибунах, спиной к окнам, ещё тепло, от бухла - у обоих раскраснелись щёки. С. алеет как запрещающий сигнал светофора на перекрестке, я рассматриваю небо, раскинув руки.
- Ляпооооота, - многозначительно, томно, да во мне дохнет актёришка из какого-нибудь любимого сериала ба. - Ты бы мог стать первоклассным карманником, прикинь, разбогатеем. - Мечтательно так, со вкусом, у брата кривятся губы, и торчат белки глаз, чтобы понять это, мне даже смотреть не надо.
Ноги заплетаются, когда возвращаемся обратно, сплошные взбитые сливки, которых мы никогда не пробовали, мягко - нас скучающе ждут.
Встряхивают пару раз, но решают, что мы будем полезными, одного из них, кажется, все зовут - Вол, здоровый такой - повторяет:
- Клоуны, бля.
Заметили, да? Всё-таки это междометие решает.
И он вроде как крестит нас и отпускает с миром, а чтобы различать добавляет приставки - Чёрный и Белый.
Надеюсь, что он не дальтоник.
Но в целом, похуй, мы ж одинаковые.
<...>
Чувствую себя другим.
Обновлённым, что ли.
Она где-то раздобыла краску, я не то чтобы её просил, просто намекнул. Кожа головы до сих пор полыхает и чешется, притащила блох с Наружки, ворчу, сдирая корочки после. Но сначала мне приходится морозить задницу на кафельному полу в девчачьем туалете, наваристый хлористый флер, аммиачный привкус под языком, ещё кажется, приторный склизкий запах духов, душно, подташнивает от занимательной комбинации. Спиной прислоняюсь к её ногам, голову держу прямо, иначе она нервно щёлкает ножницами около уха. Из тех, что никогда не возьмет всё в свои руки, не сделает первый шаг, но если ей дать волю...
- Теперь серёжки лучше видно, посмотри? - Интонация вопросительная, но удовлетворение стекает липким соком мне за шиворот.
Выглядит неплохо, правда, цвет такой с желтизной, цыплячий немного.
- Можно попозже ещё, чтобы убрать это, а то останешься лысым. Зато какой опыт, - смеётся, не надо мной, но я всё равно щерюсь, повадки выдают во мне брата больше, чем мне хотелось бы прямо сейчас.
- Чёрный будет в бешенстве, - заговорщицкий взгляд через зеркало, такой, как в книжках описывают, в этих бумажных дамских романчиках, я не читал, но мне рассказывали, чесслово.
Самое стрёмное, что брат молчит, из движений - только бешено раздувающиеся ноздри и напряжение в зрачках, ещё немного, лопнут и покатятся, стуча по полу, а ты лови потом, собирая пыль.
Ожидаемо, я получаю по ебалу.
Ожидаемо, ему прилетает под дых, кулак застревает под ребрами, оттормаживает. Сам научил, выучил, заставил запомнить. Голос по команде, лапу по команде, пузо кверху тоже - по команде.
- Это ничего не меняет, - получается только гнусавить, из носа кровь ручьем, упираю в сгиб локтя, ткань толстовки пропитывается, пятно расползается - гнойное и дурное.
Чёрный не разговаривает со мной три дня, не делаю попыток тоже.
Но как-то ночью забирается ко мне на кровать с ногами, в темноте у него лихорадочный маслянистый блеск. Его всегда сильнее кроет, так хлопает крышка гроба, мне не нравится этот звук. Я запихиваю ему в рот таблетку обезбола, заставляя проглотить. Той ночью он спит на моей кровати, а я сижу, прислонившись, прислушиваюсь к рваному дыханию.
Засыпая, он повторяет, убеждая скорее себя:
- Это ничего не меняет.
<...>
Выебоны эти.
Гормоны.
Подростковый максимализм и первая влюблённость, такая дрочь. Меня перекашивает от одной мысли, что Белый на это ведётся. На скромно сложенные ладошки на коленочках или, может, на родинку на щеке. Не, плюс тоже имеется, когда меня что-то бесит, раздражает, внутри вот это - тыр-тыр-тыр - стирает до дыр, идеи так и прут из меня, фонтанируют в разные стороны, да на стеночки, да на потеху местному люду, обхохочешься, блядь.
Заставляю его бежать третий круг, выравнивать дыхалку, впереди этот с разъебанным ебалом, на массе типо, выпендрёжник. Вечерами утаскиваю его играть в карты, сиги-то надо на что-то менять, не забыл, мы одни остались, не на кого положиться. Домашку вон ещё делать надо, за двоих, у тебя дел, Белый, пиздец сколько, некогда заниматься этой бабской хернёй, это я тебе как старший говорю.
Огрызается вон, чуть не выдрал ему в прошлый раз серёжку вместе с ухом. Развесил, как слон, кто чё хочет, тот и заливает.
Киплю.
Сон не идёт.
Пахнет ладаном.
Дом нравится мне, всегда можно найти решение проблемы, и об этом никто не узнает.
<...>
Запомни, Белый, брат за брата, бля.
Всё остальное вторично.
Все остальные.
[indent] 'внешность асоциальная/личина/возможности
Двуглавый орф, его голова всегда в бешенстве, слюна капает, но реакция всегда медленнее.
[indent] 'наружная информация