-- -- --

Овечка — 14
Annalynne McCord
Волки овец не считают, чтобы не расстраиваться.
мечтатель и немного волшебник

'выдержки из святого домовского писания
У Бергхольцев дом, похожий на кукольный: в арке ворот кованые двери в форме крыльев бабочки, у Мамочки в будуаре по потолку лепнина розовыми цветочками и витраж весеннего березового луга, рассыпает по полу изумрудные солнечные зайчики, тяжелые педали фисгармонии трогать детям запрещено, поэтому они раскручивают ручку полифона и крошечные крючочки задевают за прорези в металлической пластинке и играем марш Прусской армии № 7. У них даже есть телефон - номер шестнадцать! – и фрау Зееле может соединить с домом бургомистра или с картинной галереей. Номеров, правда, в городе Черных Крыльев не больше пятидесяти, и, уж конечно, ей, Хильде, звонить совершенно некому. Телефоном пользуется Папочка, как и машиной – высокая ярко-красная с открытым верхом, нужно забираться на нее сзади, надевать шлем и специальные очки, и все равно из под колес летит грязь и из громко стучащих-дребезжащих  механизмов машинное масло. Папочка из поездок на машине возвращается веселый, ходит размашисто, весь заляпанный издержками управления олдмобилем, похожий не на вихтельмана или рождественского крампуса, но корнман – он похищает маленьких детишек, засовывает в маслобойки, отрезает конечности серпом. Если не знать, что Папочка – добрый волшебник и владелец детской картинной галереи, наверное, его можно было бы испугаться. Он расстилает большой синий плащ с золотыми звездами и может летать на любые расстояния, под его пальцами оживают рыцари и драконы, и он совершенно точно может расправиться с любым разбойником и злодеем.

Возле помойного ведра Овечка находит коробку. Выкинули или старшие еще не унесли за какими-то только им известными нуждами. Здесь собирают и забирают все. Оставленные без присмотра вещи, припадают рисунки со стен, никогда нельзя снова найти книжку в библиотеке, даже если точно заметить ряд, номер полки. Запомнить названия соседних – в следующий раз будет все на месте. В точности как запомнилось, но не будет той самой с твоей закладкой. Овечка привыкает читать каждый раз новую историю. В конце концов, новым героям книг тоже хочется жить, как они оживут, если она маленькая и все их прочесть не может одновременно. Сначала ей приходилось выбирать, кто из них сегодня будет играть свою жизнь, рассказывать свои истории, но потом она стала брать книги наугад, редко ошибалась. Над ней смеялись старшие и относили к младшим, над ней смеялись младшие, потому что они маленькие слишком быстро ставшие взрослыми. Она не обижалась – грустно смотрела большими прозрачно-стеклянными изумленно-кукольными глазами. Разве у такой поместится в пустой голове хоть одна дельная мысль? Взрослые дела слишком большие, у них Черное Оперение, оскал перекошенной улыбки, острые когти и кривые зубы, они носят сложные имена, как Знамена. У нее же в мыслях, забранных занавесом из мелких кудряшек цвета золотисто-серебряного лунного света пляшет на алых нитях петрушка-дергунчик в сине-зеленом шутовском наряде, обшитом по бумаге мелким бисером. Иногда по нитям стегает кровь такая же алая, совсем не заметно. Овечка делает над собой усилие и то, чего в ее мире нет и быть не может, потихоньку пропадает – нитки только алые, Черная Птица замирает на гербе города в окружении золотых львов, крысы утоплены и волшебная флейта играет незамысловатый мотивчик «Семь пасмурных и ясных лет бродил маленький Ханшен…» У нее слишком много дел, чтобы отвлекаться, ночью многое исчезло и опять исчезнет к утру. Нужно поторапливаться, если хочешь хоть что-то успеть. Она маленьким ножиком разделывает коробку, сразу разрезая на нужные размеры – большая станет задником, насколько пойдут под рамки для кулис и под рельс, по которому станут ходить бумажные актеры, и еще одна – поверх приклеить занавес и понизу темные головы, как будто зрители сидят в первом ряду, и мы из заднего видим силуэты их причесок и шляп. Красок нет. Есть только одна, всегда доступная, алая, которая станет багровой, когда просохнет, еще серо-черный утащенный с кухни уголек. Летом будут листья с деревьев. Она нашла книжки про историю цвета, и если они тоже не исчезнут, то позже она посмотрит из чего еще можно сделать краски хотя бы нескольких цветов, но она сильно сомневалась, что ей удастся многое. Придется действовать обычным способом – Овечка скажет, что это изумрудный и он станет изумрудным. Потом пурпурный, лазурный, сияющий антрацитовый, кармин для губ принцессы и алый для розы. Потом добавить много солнечного света, золотую паутинку на волосы для главной героини… Когда она заканчивает представление, она слышит аплодисменты, она, Хильда Бергхольц – художественный руководитель – счастлива вместе с актерами выйти на сцену и слушать, как бьются сердца ее зрителей от радости, в их глазах отражаются созданные ею миры.

Овечка заснула в дальнем угла за коробками со старыми, когда-то промокшими и теперь слипшимися страницами. Когда она просыпается, под пальцами черно от раскрошившегося уголька, от него совсем ничего не осталось, пальцы ноют. Она отодвигает тяжело поддающуюся половицу, по ту сторону на ней стоит шкаф, зато он надежно защищает тайник, складывает в него иглы, ножичек и бумажного Щелкунчика – он получился лучше остальных героев, на него она потратила больше всего вдохновения. Весь остальной театр исчез. Иногда она думает, что это крысы или другие из Серого Дома. Но она точно знает, что произошло и куда деваются все волшебные вещи. Это добрый ветер из кукольной страны. Он уносит все волшебство, потому что там идет война и волшебство им Там требуется больше, чем ей Здесь. Куклы сражаются с крысами, серебряные солдаты Королевы защищают мир. Но им не хватает сил и поэтому волшебники их мира призывают волшебство из других миров, чтобы хватило сил изгнать крыс. Она не против. У нее достаточно волшебства, чтобы им делиться.

Хильда поворачивает латунную ручку с маленькой луной, раздвижной механизм щелкает. Она тянет на себя высоченное окно и впускает зимний ветер вместе с золотыми солнечными снежинками, ее кудряшка звякают под напором города, в окно заглядывает старинный готический католический собор. Ночью, без подсветки он ужасно мрачный. Но на самом деле он лишь щетинится острыми шипами и башнями, как старый ворчливый дракон, в нем под темными каменными сводами спрятано сияющее огненное доброе сердце Иисуса. И Хильда улыбается и приветственно машет Собору. По стенам кабинета отца вздыхают рамки с детскими рисунками. Папочка учит детишек рисовать. Совсем маленьких – познавать форму и цвет, потом они вырастают и он обучает их по классической системе художественного образования. Рисунки старших такие невероятные, они оживают, в них двигается время и пространство, бегают собаки и тает половодьем весна в полях, скрепят вывески с толстыми колбасами над тавернами и пенной шапкой опадает густое темное пиво. Папочка не Кукольник, но в его кабинете висят марионетки. Он собирает их с детства, многие мастерит сам. Шарманщик, Старая Ведьма, маленький мальчик с рыжими как пламя волосами с лютней – сколько их неизвестно даже герру Бергхольцу, каждый зовет обратить на него внимания, с их бумажным, нарисованных, слепленных губ срываются слова их историй. Папочка не заходит в кабинет, вместо него вползает древний старик, словно двигается холм, поросший ядовитой травой. На его рукаве белая повязка с шестиконечной звездой.

Овечка крутится на кухне, раскладывает столовые приборы. Да. Должны быть еще вилки и ножи, но наверное, их унесли кобальды. Но она ПРЕДСТАВЛЯЕТ, что они есть. У магии тоже есть свои правила, если их нарушать магия перестанет работать. Чтобы мир двигался по заведенному когда-то Господом пути, по которому тысячелетиями ходили звезды, нужно многое, но и так же точно нужно, чтобы стол к обеду был сервирован по всему порядку. Отсутствующее – присутствует. Хрустальные бокалы для воды, маленькие десертные ложечки. Что-то врывается в столовую, хохочет дымно и дико, всполохами огня, пребольно ударяет в плечо, густо мажет сажей по только что отмытому столу, грохает, сдвигает стулья. Возможно, эта не та сила, что затащила ее в дом. Но очень похожая. Под потолком невидимо звенят цветные стекляшки на большой люстре, жалобно скрипят половицы. Выкрики командные, развязные. Глаза у Овечки стекленеют и она проваливается в мир с маленьким подземным народцем, она вернется, чтобы расчищать развалины, чтобы расставить все по местам, чтобы завтра мир снова двигался. Одним только Господу известным путем, Omen.

- Если наткнуться на Овечку, то скорее всего подумаешь, что она заблудилась; не понять слышит ли она, видит ли, а может даже не понимает, где находится;
- Овечка сочиняет сказки, иногда сказки страшные, иногда совсем похожие на реальность, иногда в них нет даже смысла;
- Овечка ничего не боится: ни волков, ни крови, ни авианалетов, ни смерти. Она из всего сделает сказку. А в сказке беда не беда. Смерть понарошку;
- Овечка любит книжки, смотреть фильмы, играть в театр, малышей, яркие разноцветные игрушки;
- Овечка католичка и верит в Бога. Она никому не говорит об этом, но бережно хранит внутри, как спящий дракон самоцветы;
- У Овечки есть мама, папа и младший братик и есть настоящий дом, куда она вернется.  Орел, что живет в Городе с Черными Крыльями на стягах, однажды снова станет Защитником и Хранителем;
- Овечка почти не чувствует голода и физической боли.

'внешность асоциальная/личина/возможности
Выглядит младше своих 14 лет. Круглое лицо, светло-золотистые кудряшки, собранные в две косы, светло-серые глаза, которые кажутся стеклянными и пустыми. Личину не меняет, на другой стороне внешность еще более кукольная. Возможности: редко и случайно делает возможным невозможное.

'наружная информация
средство связи: лс

Отредактировано Овечка (Jan 22 2024 01:12 pm)