Моргана

Моргана — 19 лет
Segovia Amil
Во вторник родилась Моргана, в среду она отдыхала, в четверг соблазнила мужлана, а в пятницу ведьмой стала. В субботу ее поймали, в воскресенье суду предали, в понедельник ее казнили, а во вторник закопать решили.

[indent] 'выдержки из святого домовского писания

вранье

Про ведьму, что жила на краю Чернолесья, много разного баяли да только сколько в тех словах правды, а сколько лжи заключалось. Углубляться в Лес местный люд не решался, лишь охотники изредка ходили, трижды крестным знаменьем себя оплевав да речной амулет от сглаза за голенище сапога запрятав.
Сколько люди себя помнили, и ведьма всё была и слухи про нее были. То скотина из-за нее мерла, то холода ранние ударяли, то в Лесу люди пропадать начинали, а все она, проклятая. Имя ее всплывало то тут, то там по буквенно, а целиком назовешь - услышит, придет, заберет, так что тс-с, ты, милок, помалкивай коли жизнь дорога.
О ней шептались в придорожном кабаке за кружкой хмельной бормотухи, дородные матроны из уст в уста делились полузабытыми сказками, низко склонившись к очагу за почином истрепавшихся мужних одежд, братья стращали прибаутками младших на сеновале в самую темную.
Моргана была, есть и будет.
О ведьме, живущей в деревянной хижине по бережному откосу знали все.
За старым лесом начиналась низина: заболоченная, мшистая, непроходимая если тропок не знаешь. Болота лениво тянулись по склону то вниз, но вверх, прикрытые густым ельником, тугаем, клюквой да морошкой, к седым рассыпающимся от древности скалам, маяку и серому словно стеклянные осколки пляжу.
Там Моргана жила, туда люд честной не совался. В старенькой насквозь прокопченной хижине, сложенной из смолистых сосновых бревен. Глубоко в землю ушел ее угол; крыша поросла мхом и вереском.

Коль настал срок ведьме помирать, то без приемника не уйдет - сила не пустит. Под конец жизни сила для каждой из темной братии становилась тяжелою ношей, наказанием, от которого не слечь запросто под могильный камень. Либо тот, кто в назначенный час из натруженной руки по собственной воле принимал остроскулый атам, а значит и наследие свое, либо умирать тебе так долго, что себя самое забудешь, потеряешь в извечном страдании.
Для ведьмы боль привычна, вся жизнь из нее в полотно соткана, ею переплетена. Боль для ведьмы что суровая нить, на которую день за днем низала она свою личную реальность как бусины из ракушек и косточек. Чем крепче боль, тем крепче нить и тем сильнее воздушная взвесь заклятия. Сеть накинула - курочку поймала. Так и жили.
Чувствовал ли хоть раз ты, как трава прорастает сквозь пальцы на закате?
Стоило на кратный удару сердца отвести взгляд, и мир под стопой изменялся, выщеривался из своей сущности как старый змей, оставляя после седую сброшенную шкуру. Для человека заставшего в безвременье Марго слишком уж ладно разбиралась в прошлом и будущем, но в настоящем терялась как едва научившийся ходить малыш, выпустивший из пухлой ладошки материнскую юбку.
Под ее рукой танцевали травы, пели старые кости, жадно горел огонь. Моргана отдала свою бессмертную приживалку в подарок, а бесконечный поток времени выскоблил ее изнутри словно пустой птичий короб, взамен набив душистой костерной золой вперемешку с едва теплящимися в дыхании углями.

Скольких она извела не упомнить, только все равно смельчаки к ней ходили, бились лбом о порог хижинки, просили, молитвенно руки складывая. О богатстве просили, о красоте, о здоровье, о любви бесконечной, да только не знали люди, что нет во вселенной ничего бесконечного всему рано или поздно конец приходит. Глупые, глупые люди. Несведущие, дурные, темные. Сотвори нам чудо, черноглазая Моргана, а мы в отместку первыми бросим в тебя камень.

Умирать тяжело, но не умирать сложнее. И чем дольше живешь, тем больше злобишься против разума, каким бы яростным пламенем не пылал он в ключичной в излучине.
Но однажды на пороге ее дома возник огненный язычок в мягкое человечье мясо запрятанный. Плоть на нем плавилась и текла, изгибаясь, сочная, сладкая как переспелый персик.
Моргана осмотрела его с головы до ног - скуластый, худосочный и злобненький, - но в дом зачем-то пустила. Внутри приемыша пылала тусклая искра таланта, но чтоб раздуть ту до какого-никакого костерочка потребовались годы учения. Мальчишка ждать не желал, а жаждал горстями ледяной воды пить, хватался за что ни попадя, да руками белыми лезвия в мясо пускал, травы путал, чихал над книгами, упрямо хмуря светлые брови. Все с лисами бегал, ворон пугал, когда надо было двор мести и воды таскать.

Сила отнимает многое: у иных разум, у прочих человечность, у Морганы же забрала то ценное, что может в свой срок дать девица миру. Осознав и на особый манер оплакав потеряю, Марго не пустилась наутек от своих демонов, а смиренно приняла ношу. Не для того триста три года назад вышла она из зачумленного монастыря с единственно кошкой своей на руках, не для того пересекала босая ледяную горную речку, не для того ела землю с червями вперемешку, шатаясь, да падая от голода. Пережила - и это переживет. Все переживет. Всех.

Х в Доме Моргана чуть больше трех лет и за это время успела приобрести определенную славу. С ней не связываются, потому что боятся, однако и на этой стороне реальности находятся смельчаки, желающие вкусить прелесть запретного. Не верят (что проходит болезненно, но достаточно быстро) или истово желают чего-то себе - не имеет значения. Моргана может помочь, а может ударить и не ясно, что из этого безопаснее.
Х Мелкие Марго обожают и она к ним излишне благосклонна. Качает на руках малышей да неразумных, утишая истерики, снимая боль и острые приступы. Вокруг нее всегда крутится кто-то из младших всех мастей, лезет под руку в надежде на материнскую ласку. Моргана никому не отказывает.
Х Носит темные многослойные одежды с десятком десятков карманов, в которых всегда что-нибудь да лежит на обмен иль отдарок.
Х Не боится ни хвори, ни холода. Ни разу за все три года не болела и в Могильнике пациентом не была. Боится лишь чистого черного железа - оно оставляет ожоги на бледной плоти, которые позже костенеют шрамами.
Х Презрительно относится к колодам таро и гадальным картам, самосрубным на коленке ваяным амулетам и всяческим оккультным штучкам, чьего значения люди не понимают, но пользуют.
Х Умеет лечить, убирать инородное из тела, высасывая сквозь полую кость, не оставляющей в теле пациента видимых следов. Умеет убивать, проклинать и мучить.
Х Никогда не добавляет сливки или молоко в пищу своей рукой - они сворачиваются от одного ее касания.
Х Чихает от запаха ладана и мирта.
Х Не ест рыбу ни в каком виде.

[indent] 'внешность асоциальная/личина/возможности
Ведьма, не живая, не мёртвая, не закопана, не сожжена. Что здесь, что там выглядит как молоденькая девушка с резкими чертами лица и отпущенными по плечам темными волосами. Предстает пред мучениками в старомодном платье, испачканном землей и сажей по подолу, с браслетами из пеньковой веревки на запястьях и лодыжках. На груди, скрытый под пеной темных ноздреватых кружев, острым лезвием вырезан перевернутый католический крест, который до сих пор кровоточит.
Может вывести, а может увести. Обитает на окраине Мшистых болотах возле Маяка подле Лесной чащи.